Архитектура и общественное сознание (Проблемы архитектуры). Стр.1
Марксистско-ленинская эстетика, считая искусство формой общественного сознания, средством познания действительности, признает за ним активную роль в жизни общества. Искусство познает жизнь, пробуждает в человеке эстетическое чувство, воспитывает человека, воздействует на его сознание.
Классические труды товарища Сталина по вопросам языкознания, исторические постановления ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам являются неоценимым вкладом в развитие марксистско-ленинской эстетики.
Вопрос об искусстве как форме общественного сознания, вопрос о познавательных возможностях искусства всегда был «полем боя» материалистической и идеалистической эстетики.
Идеалистическая эстетика вообще отрицает за искусством функцию отражения действительности. Шеллинг считал, например, что предметом искусства является прекрасное, а под последним он понимал «бесконечное в конечное», т. е. воплощение объективной абсолютной идеи в материально-чувственном. Тем самым он поворачивал искусство спиной к действительности. Гегель под искусством понимал свободное создание прекрасного, но в природе решительно отказывался видеть красоту, считая последнюю продуктом духовной деятельности человека, выражающего объективную идею в произведениях искусств.
В нашу задачу сейчас не входит раскрытие всей реакционной сущности идеалистической эстетики Шеллинга и Гегеля, что должно являться предметом специальной статьи. Про современную эстетику империалистического «искусства» можно сказать без малейшего преувеличения, что она не только не признает познавательной роли искусства, но, проповедуя безидейность, ликвидирует искусство, низводит его до пропаганды буржуазной человеконенавистнической идеологии, до порнографии, изображения и восхваления всего безобразного.
Характерны высказывания буржуазных специалистов по эстетике о двух видах искусства — музыке и архитектуре.
Соглашаясь с распространенным, но в корне ошибочным сравнением архитектуры с застывшей музыкой, эти «специалисты» стараются доказать, что музыка есть чистая форма, свободная от какого бы то ни было содержания, и полностью распространяют это положение и на архитектуру.
Известный буржуазный теоретик Христиансен, отстаивая мысль о раздельности формы и содержания, пишет, что «в музыке, в архитектуре встречается форма без предметности». Аргументацию субъективного идеалиста Ганслика, писавшего о музыке в середине XIX в., повторяют и сегодня формалисты-теоретики, утверждающие, что музыка выражает мимолетные, не имеющие никакого устойчивого основания впечатления композитора или импровизирующего музыканта.
Реакционер Сабанеев, очень популярный в буржуазном мире музыкальный критик, называл музыку «замкнутым миром, из которого прорыв в логику и идеологию совершается только искусственным и насильственным путем». Все эти эстетствующие мракобесы и в архитектуре находили логику только в отношении конструкций, технологии ч практических удобств.
Другой точки зрения придерживались русские революционеры-демократы, хотя и они не сумели дать целиком правильной характеристики архитектуры как формы общественного сознания.
В 1841 г. В. Г. Белинский в статье о родах и видах поэзии писал об архитектуре, что она «еще не искусство, в полном значении, а только стремление, первый шаг к искусству».
стр.2 смотрите далее